Как я разводила мух. Рассказы - Нина Заря-Абрамович

меня любит. Это уже третий джип, кото-

рый он мне дарит. И никогда не предупре-

ждает. Все держит в секрете. Этот «Порше

Кайен» он мне подогнал к дому. И по теле-

фону попросил выглянуть в окно. Между

прочим, стоит двести тысяч долларов. Ма-

ленькая женщина рождена для любви. А

большая – для работы, – хвастливо поды-

тожила Адель.

Я, кажется, смутилась от таких слов. И

инстинктивно вжалась в сиденье молочно-

шоколадного салона. В сравнении с ма-

ленькой Аделью я не была Дюймовочкой.

– Адель! В доме повешенного не говорят

о веревке, – осмелела я.

Она не поняла моего замечания. Так

же, как не поняла меня, когда я сказала

ей на днях, что положила ключи от гара-

жа в «Джоконду». На кустарной коробке-

ключнице с портретом Джоконды золоты-

ми буквами было написано «Мона Лиза».

Не удивлюсь, если Адель только с коробкой

для ключей ассоциирует Мону Лизу.

Кстати, Адель боится потерять мужа.

Она мне рассказала о своей подруге, кото-

рой уже сорок лет и которую муж бросил

с двумя детьми, сменив на молодуху, при-

званную реанимировать способности му-

жика к постельным сценам.

Вот уж этот никчемный рыцарь! Камин-

ный аксессуар, жлобской атрибут многих

домов. И какой только мошенник-кустарь

выпустил его на рынок! И сам безрукий! И

славного рыцаря подставляет. С этого же-

лезного изваяния все время падают то со-

вок, то щетка, то это примитивное приспо-

собление для угля.

И мне все время приходится нагибаться

и вставлять за плечи рыцаря эти унижаю-

щие его причиндалы. А они все равно па-

дают на мраморный пол, да так звонко, что

три хозяйские кошки, сидящие на диванах,

содрогаются и смотрят на меня недовольно

и почти с презрением.

Сегодня понедельник. И я вновь выли-

зываю дом. В субботу только навела блеск

и красоту. Но за один день он опять зарос

грязью.

Бесполезный труд! В доме кошки. Они

линяют. Их шерсть летает в воздухе и плот-

ным покровом оседает на все. На мебель, на

одежду, на самих хозяев. Хозяева этого не

замечают. Кошки спят в хозяйских посте-

лях, валяются на диванах.

Впечатление, будто это их дом. Кошкин

дом! А хозяева у них в приживалах!

Была бы моя воля, я бы этих кошек…

Побрила бы на лысо!

Какая воля! Я филиппинка. И молча вы-

катываю с барской одежды кошачью шерсть

специальными липкими валиками, кото-

рых у Адели целый ящик в шкафу. А она,

подлая, – шерсть кошачья, – все летает.

Я сказала Адели, что борьба с шерстью

– курам на смех, если в доме три кошки. И

что здесь нужно что-то кардинальное.

Адель тут же умчалась в город. И при-

везла из магазина специальное средство.

Шерстеулавливатель. Под названием

«Вьюга-7». Это нечто похожее на малень-

кий пылесос размером со средний фона-

рик. Только на конце этого чуда техники

не только лампочка, но и широкая труба.

Направляешь трубу в воздух, включаешь

свет-прожектор и видишь, как шерсть ко-

шачья стройным косяком завьюживается в

этот шерстеулавливатель.

Самый лучший пылесос среди фонари-

ков! И самый лучший фонарик среди пы-

лесосов!

Я только диву даюсь. И не лень ей моз-

ги парить по всяким этим мелочам жизни.

Лучше бы выпустила этих паршивых ко-

шаков во двор, а сама Ремарка почитала.

Валяется книга в дорогой обложке на ее

стеклянном столике. Закладка на четыр-

надцатой странице. Уже месяц.

Я наблюдаю за ними, и вывод такой.

Они недавно обрели богатство! И Адель с

удовольствием исполняет роль хозяйки

большого дома, купившей на время домра-

ботницу из братской Украины и дворника

из солнечного Таджикистана.

Жизнь господ скучна. Они зависят от

дома, заваленного барахлом. И смысл их

существования, кажется, состоит только в

том, чтобы обслуживать этот дом руками

чужих людей и наблюдать за этими людь-

ми по видику.

Ну, пойдут поплавают в бассейне, ну по-

парятся в бане, ну погоняют по бегущей

ленте в спортзале, ну телек, ну шоппинг. И

все.

Скука!

Еда варится здесь в большом количестве

и не съедается. На второй день все летит в

мусорный контейнер! Тупой перевод про-

дуктов. Собакам человеческую пищу не

дают.

Я, кажется, перестала бояться собак. И

песни украинские пою уже не для них, а

для себя. Хотя с алабаем Шерханом все же

осторожна. Он хитер, как настоящий азиат.

Но, верю, Гордик защитит! Он не подпуска-

ет Шерхана ко мне ближе, чем он сам подпу-

скается мной ко мне, все норовя потереться

своим жирным бочком об мои колени.

Я открываю вольер после ухода двор-

ника.

– Пацаны! Выходите! На свободу с чи-

стой совестью!

Первым выбегает Гордик, грузный, не-

поворотливый, с трудом переваливается на

мускулистых лапах. Тычется носом мне в

ладони. Глаза преданные, влюбленные.

Я беру чесалку и чешу ему спинку, жир-

ные бока. И Гордик от удовольствия начи-

нает смешно попискивать.

– Ах ты, свинюка толстая, боров шелу-

дивый! Нравится, когда я тебя чешу! Ну,

хрюкай! Громче! Хрюкай!

В такие моменты Шерхан тут как тут.

Тоже хочет побыть свинюкой. Но Гордик

ревностно оберегает меня от его свинских

притязаний.

Тут по местному телевидению я узнаю,

что в Краснодарском крае решено сжечь

всех свиней. Оставить лишь по три сви-

ньи в личных хозяйствах. Для этого была

привлечена прокуратура и другие силовые

структуры.

Официальная причина такой крайно-

сти? Борьба с африканской чумой. А на

самом деле, как возмущается народ, дело

в банальной конкуренции. У губернатора

края большой личный свинокомплекс.

Так что в нашем хозяйстве полный по-

рядок. Всего две свинюки. Но зато какие!

Муж Гена все время валяется на дива-

нах, вместе с черным котом Митяем. И вся

его одежда, его мобильные телефоны, по

которым он контролирует свой бизнес в

Москве, все в черной кошачьей шерсти.

Ну, нравится мужику шерсть! Крепка,

видно, его генетическая память! Не дале-

ко эволюционировал он от своего перво-

бытного предка, облаченного в шерстяные

шкуры забитых зверей.

И мне так и хочется прокатить по Гене

липким валиком или направить на него про-

жектор шерстеулавливателя «Вьюга-7».

Гену не слышно. В доме командует

Адель.

Такие радости жизни.

У нас мелкий теплый дождик, от которо-

го почему-то смылся весь нос у гипсового

льва на парадной лестнице. Отвалились

пласты воздушного лепного декора на фа-

саде дворца. И откололся большой кусок от

белой колонны, подпирающей дворец.

Странно! Такое впечатление, что лев, ко-

лонны и лепнина не из гипса, как говорит

Адель, а из песка и известки.

Трава уже зеленая. Скоро весна!

Я летаю с пылесосом по дому. Я в одной

футболке. Все окна нараспашку. В доме

нет ни одной батареи. Все тепло от пола с

подогревом. Тут жарко везде. На каждом

сантиметре пространства.

А у меня на Позняках зимой дубак! Ка-

кой же я была самоуверенной, когда не

платила за вечно холодные батареи в своей

квартире! Считала глупостью выбрасывать

настоящие деньги за фальшивые услуги.

Тепло не доходило до моего шестнадца-

того этажа. Квартира промерзала так, что

голуби, заср… пардон, заселившие техэ-

таж, замерзали на лету и гулко падали на

бетонный пол, с которого был украден уте-

плитель еще строителями «Киевгорстроя».

Мы со Светкой-соседкой зимогорили в

дубленках турецкого производства и в чу-

нях из шерсти овец, выращенных в эколо-

гически чистых горах Закарпатья. В мо-

менты наших чаепитий пар клубился не

только от чашек с горячим чаем, но и от мо-

розного воздуха в наших квартирах.

А в актах, составленных комиссией из

нашего правления, значилось, что темпе-

ратура в наших квартирах соответствует

всем нормам. Хоть помидоры парниковые

выращивай! И нежных колибри разводи!

Неудивительно! Комиссия во главе на-

шего председателя Вовочки Черняева яв-

лялась стабильно в апреле – когда уже

была аномальная жара. А вызывали мы ее

еще в морозном феврале – когда в кварти-

рах наших зуб на зуб не попадал.

Адель нашла пыль на стойке с бильярд-

ными шарами. Я как-то не обращала вни-

мания на эту стойку, висящую на стене.

Она ткнула меня носом довольно грубо.

– Тут тоже надо протирать! Стойку, кий

и шары. Смотреть за всем надо.

Я тут же, нащупав дулю в кармане, ляп-

нула небылицу:

– Купите средство специальное.

– Какое еще средство? – оживилась в

любопытстве Адель.